Введение.

Эксплуатация - (от франц. exploitation - использование, извлечение выгоды)
          а) использование средств труда и транспорта;
          б) разработка, использование природных богатств;
          в) присвоение (использование) результатов чужого труда.

        Хотя понятие "эксплуатация" известно практически всем - уж очень часто оно используется в разговорах и в литературе - говорить о полном и ясном понимании этого термина можно лишь тогда, когда речь идет об его техническом значении. Если говорится, что какой-то механизм эксплуатируется на 100 процентов, то практически всем становится ясно, о чем идет речь. Большинство людей поймет, что из механизма выжимается все, на что он способен. Практически всем будет ясно, что взять от него большее не в человеческих силах. Если же механизм эксплуатируется на 50 процентов, то и тут вопросов не возникнет, т.к. очевидно, что механизм наполовину простаивает и используется эксплуататором (согласно определению, пользователем, извлекающим выгоду) не на полную мощь. Точно так же мало у кого возникнут вопросы в отношении термина "эксплуатация", если речь пойдет о разработке (использовании) природных ресурсов. Ну, эксплуатируем мы матушку-природу, чего греха таить, пользуемся ее дарами и, понятное дело, будем продолжать эксплуатировать. На то она и мать, чтобы до некоторых пор кормить. Тут просто нужно понимать (и большинство это понимает), что чем больше эксплуатация тех природных ресурсов, которые считаются невосстановимыми, тем меньше времени у человечества на то, чтобы найти им замену. Проще говоря, яростно рубить сук, на котором сидишь (эксплуатировать природу), можно только на том условии, если видно, что рядом отрастает новый. Обыкновенная же 100-процентная эксплуатация хоть техники, хоть природы, осуществляемая без всяких будущих перспектив, сравнима не более и не менее, чем с суицидом.

        Вспомним, к примеру, блокадный Ленинград. Если бы защитники города, не ограничивали себя в еде и эксплуатировали (использовали в своих целях) хранилища пищевых запасов на 100%, то героическая эпопея закончилась бы за более короткий срок и не в пользу защитников города.

        Таким образом, термин "эксплуатация" в своем техническом значении достаточно понятен и вполне определен как в качественном, так и в количественном отношении. В любом поисковике сети Интернет результат запроса по слову "эксплуатация" в своем значительном большинстве будет состоять из ссылок на техническое значение этого термина, что и указывает на то, что именно в таком контексте он обычно используется, и именно в таком контексте понятен. Путаница возникает тогда, когда термин "эксплуатация" используется не в техническом смысле, а применяется для описания отношений между людьми и, особенно, тогда, когда речь заходит о присвоении (использовании) результатов чужого труда в условиях, в которых основным принципом организации производства является разделение труда. Для эпохи рабовладения да, все понятно. В эту эпоху один человек использовал труд другого человека в своих целях как труд животного или механизма и для этого периода никаких проблем с использованием понятия "эксплуатация" не существовало и не существует. Смело можно заявлять, что рабовладелец эксплуатировал (использовал) раба, и между собеседниками будет практически полное взаимопонимание. Взаимопонимание исчезает, когда разговор заходит о более совершенных способах организации производства, основанных на разделении труда, когда и работники и собственник (предприниматель или государство) прямо или косвенно участвуют в производственном процессе и каждый субъект частично использует (эксплуатирует) другого субъекта в своих целях. Приемлемо ли вообще для такого случая использование понятия "эксплуатация"? Не вносит ли оно в данном случае одну лишь путаницу?

        Чтобы разобраться с ситуацией и ответить на поставленные вопросы, необходимо вернуться к началу повествования. Почему ранее проблем с использованием понятия "эксплуатация" не существовало? Очевидно, потому, что экономический мир был жестко разделен на две части: с одной стороны располагались явные эксплуататоры-пользователи (человек, рабовладелец), а с другой стороны - явные эксплуатируемые-используемые (техника, животные, рабы). С качественной точки зрения "эксплуатация" была определена через формулировку "использование чего-то или кого-то в своих целях", а с количественной точки зрения такого определения или не требовалось, или достаточно было того, чтобы количественное определение позволяло говорить только о более жестком или более мягком отношении эксплуататора к эксплуатируемому. Например, из той количественной оценки эксплуатации, которая указывала на 50-ти процентную эксплуатацию, вовсе не следовало, что эксплуататоры и эксплуатируемые менялись местами. Что качественно изменилось бы, если бы раб работал не 20 часов в сутки, а 10 часов? Разве раб перестал бы быть рабом? Разумеется. нет. Или что изменится, если мы возьмем и станем с завтрашнего дня качать нефти в два раза меньше? Разве мы перестанем быть эксплуататорами (пользователями) природных ресурсов? Нет, конечно. И раб останется рабом, и мы останемся эксплуататорами. Просто речь будет вестись о более щадящей эксплуатации при неизменных эксплуататорах и эксплуатируемых. Другими словами, для рассмотренных случаев никакая количественная оценка "эксплуатации" не позволяет говорить ни об изменении направления вектора эксплуатации, ни, тем более, об исчезновении эксплуатации. Об исчезновении эксплуатации можно тут говорить лишь тогда, когда использование эксплуатируемого эксплуататором станет равным нулю, т.е. тогда, когда покажется, что все "умерло".

        Проблема с определением эксплуатации в условиях разделения труда возникает потому, что вместо отношений всегда эксплуататора и всегда эксплуатируемого (вместо отношений всегда пользователя и всегда используемого) возникают отношения двух и более эксплуататоров (отношения двух и более пользователей). Другими словами, разделение труда, направленное на достижение некой конечной цели (на создание товара или услуги), вынуждает каждого работника пользоваться трудом и собственностью друг друга, в связи с чем каждый из работников становится эксплуататором (пользователем). Таким образом, опираться только на качественное определение понятия "эксплуатация", которое непосредственно следует из его определения (опосредования) через понятие "использование", в данном случае нельзя. Применение только качественного определения к такому случаю - к разделению труда в едином производственном процессе - делает это понятие бессмысленным, поскольку в ответ на обвинение одной стороны в эксплуатации ее другой стороной вторая сторона может заявить обратное. В таких условиях понятие "эксплуатация" запросто может превратиться (и превращается) в изощренное ругательство, поскольку процесс поиска эксплуататора не останавливается, но на поверку этот процесс оказывается трудно отличимым от стычек "раскаленных" собеседников, сводящихся к взаимным обвинениям типа: "Ты дурак (эксплуататор)!" - "Сам дурак (эксплуататор)!"

        Понятно, что в условиях разделения труда от понятия "эксплуатация" следует либо полностью отказаться, что реально неосуществимо, т.к. тогда пришлось бы отказаться и от понятия "использование", либо следует доопределить его количественно, несмотря на то, что такие попытки пока большого успеха не имели. Последний вариант заманчив тем, что помог бы из двух эксплуататоров выделить того, кто эксплуатирует больше. Тогда с математической точки зрения понятие "эксплуатация", в применении его к условиям разделения труда, вновь стало бы осмысленным, поскольку эксплуатация определилась бы как разность между двумя величинами эксплуатации. В этом случае о тех условиях деятельности, в которых эта разность была бы равна нулю, можно было бы говорить, как о сотрудничестве (деятельности с равной взаимной эксплуатацией), и эти условия отражали бы факт отсутствия эксплуатации при одновременном ее присутствии.

        Графически все ранее сказанное можно отобразить так:

        а) односторонняя эксплуатация (одностороннее использование) техники, природы, рабов.

        б) взаимная эксплуатация (взаимное использование труда и собственности друг друга) в условиях разделения труда.

Рис.1. Односторонняя (а) и взаимная (б) эксплуатация.

        Идея придать понятию "эксплуатация человека человеком" определенность не нова. И такие попытки, большинство из которых следует отнести к марксизму, в истории были. Благодаря ним "эксплуатация человека человеком" ассоциируется у большинства людей со следующим определением (http://ru.wikipedia.org):

        "Эксплуатация в марксистской политэкономии - присвоение результатов труда другого человека без обмена или с предоставлением взамен товаров (услуг, денег), стоимость которых меньше, чем стоимость, созданная трудом этого человека".

        Такое определение эксплуатации человека человеком было получено на основе использования понятия прибавочной стоимости. Прибавочная стоимость - одно из центральных понятий марксистской экономической теории. Маркс указывал, что при капиталистическом способе производства прибавочная стоимость присваивается капиталистом в виде прибыли, в чём и выражается эксплуатация им рабочего. Норма прибавочной стоимости определяется Марксом следующим образом:

        Норма прибавочной стоимости = m / v = прибавочный труд/необходимый труд

         Норма прибавочной стоимости представляет собой "точное выражение степени эксплуатации рабочей силы капиталом, или рабочего капиталистом" [3]. На основе данного определения невозможно сделать иного вывода, кроме вывода об односторонней эксплуатации наемного работника собственником средств производства (капиталистом). Из этого определения следует, что эксплуатация может быть сильной или слабой (рис.1а), но если существует "прибавочный труд", то на капиталистическом (частном) производстве она будет присутствовать всегда и всегда будет исходить от собственника.

         Т.к. уничтожить "прибавочный труд" без остановки развития производства невозможно, для устранения эксплуатации человека человеком марксизмом было предложено убрать из экономических отношений (ликвидировать) частную собственность. Других вариантов устранения эксплуатации человека человеком при определении ее через норму прибавочной стоимости не существует. Прогнозирование и ожидание данного события отражено в марксизме словами: "Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют" [3].

       
Пояснение. 

       "...с точки зрения Маркса, возникает необходимость экспроприации частного капитала. Если капитал, по сути, выполняет общественную функцию, значит, общество должно взять его в свои руки и контролировать. А контроль при капитализме неотделим от собственности. Контроль без собственности - неэффективный и безответственный контроль.
       " В русском переводе "Коммунистического манифеста" было написано про уничтожение частной собственности. В немецком оригинале использовалось слово Aufhebung, которое при желании можно было бы перевести как "преодоление, снятие". Позднее, в 1960-е годы, либерально настроенные профессора марксизма стали объяснять друг другу, что, следовательно, Маркс не был таким уж противником частной собственности. Однако упомянутая фраза в "Манифесте" - не единственная, Маркс и Энгельс говорят об экспроприации капиталистов неоднократно, и ни один серьезный исследователь не может отрицать, что они выступали за национализацию крупных компаний.
       "Другое дело, что Маркс прекрасно понимает: частная собственность не может быть ликвидирована вся и сразу, единовременно. То же относится и к рыночным отношениям. Это исторический процесс, который может включать в себя и сосуществование разных форм собственности. Именно поэтому Маркс, когда говорит о будущем обществе, употребляет два термина - "социализм" и "коммунизм"".[7]

         Результатом заключения об односторонней эксплуатации наемного работника собственником средств производства явился грандиозный "социалистический" ("коммунистический") эксперимент по обобществлению (ликвидации) частной собственности. Предполагалось, что эксплуатация человека человеком в этом случае будет сведена к нулю, а эффективность (производительность) труда значительно возрастет.

       
Пояснение. 

       "Капитализм, - писал В. И. Ленин, - может быть окончательно побежден и будет окончательно побежден тем, что социализм создает новую, гораздо более высокую производительность труда. Это - дело очень трудное и очень долгое, но оно начато, вот в чем самое главное... Коммунизм есть высшая, против капиталистической, производительность труда добровольных, сознательных, объединенных, использующих передовую технику, рабочих" (Полное собрание соч., 5 изд., т. 39, с. 21).

         В соответствии с таким прогнозом и была произведена попытка "полного уничтожения" эксплуатации человека человеком в экономических построениях, именуемых социалистическими. Частная собственность была обобществлена, но впоследствии пришлось делать обратное преобразование с целью недопущения экономического спада и застоя. Иначе говоря, для повышения эффективности (производительности) труда пришлось возрождать частную собственность и следующую из нее (по марксизму) эксплуатацию человека человеком. Из анализа результатов эксперимента и последующих действий может последовать парадоксальный, не следующий из фактов истории вывод о том, что эксплуатация человека человеком повышает эффективность общественного производства. Но такой вывод может представлять собой ошибку post hoc (после этого, значит по причине этого). Основой сомнений в его истинности являются исторические факты, упрямо указывающие на то, что эффективность (производительность) труда со снижением эксплуатации человека человеком увеличивается. Если же справедливо последнее, тогда получается, что неверно трактуются результаты проведенного эксперимента. Кроме того, из тех же результатов может следовать другое заключение: с уничтожением частной собственности произошло не уничтожение эксплуатации человека человеком, а всего лишь изменение ее формы. Тогда получится, что возникшая новая форма эксплуатации человека человеком создала иллюзию отношений сотрудничества, скрытно просуществовала 70 лет, сначала повысила, а затем постепенно снизила эффективность производства, развалила экономику огромной страны и одновременно с восстановлением частной собственности снова приняла прежнюю форму. Такой вывод не противоречит истории и, как оказалось, имеет логическое обоснование.

         Заметим, что путем уничтожения частной собственности марксизмом планировалось ликвидировать не только эксплуатацию человека человеком, но и антагонистические классовые противоречия, существующие между буржуазией (собственниками средств производства) и пролетариатом. Обобществление частной собственности должно было привести к устранению таких противоречий путем образования относительной классовой однородности (по отношению к основным средствам производства). Таким образом планировалось снизить, а затем и вовсе ликвидировать социальную напряженность.

         Конечно, смысл в таком способе приведения системы к сравнительной однородности есть, но, вообще-то, если существуют горка немытой посуды и стопка чистой, которые можно сравнить, скажем, с разными общественными классами или с разделением людей по отношению к основным средствам производства, то устранять такую неоднородность можно все-таки двумя способами, а не одним. Во-первых, можно перемыть всю грязную посуду и сделать ее однородно чистой. Во-вторых, можно перепачкать всю посуду и сделать ее однородно грязной. Понятно, что мытье грязной посуды выглядит в этом отношении более приличной процедурой, чем перепачкивание оставшейся чистой, но разговор тут идет всего лишь о достижении сравнительной однородности, а не о зачислении в общество защитников Мойдодыра, поэтому нельзя отвергать и второй вариант - перепачкивание.

         Т.е., если существуют буржуазия (собственники средств производства) и наемные работники - неоднородность, являющаяся причиной существования так называемых антагонистических классовых противоречий, - то пытаться ликвидировать эту неоднородность можно как "мытьем", так и "перепачкиванием".

        Первый способ достижения классовой однородности - это "отмывание" собственников до уровня неимущих работников (обобществление частной собственности) с одновременным сбрасыванием "грязи"-собственности в некое "ведро", возле которого потом все живое и будет крутиться. Такой вариант по каким-то необъяснимым причинам был предложен марксизмом в качестве единственного средства, позволяющего достичь цели устранения антагонистических противоречий.

        Второй способ - это "перепачкивание" наемных работников до уровня имущих собственников с одновременным построением некоторых правил общего взаимодействия. С точки зрения достижения однородности второй вариант ничем не хуже первого, если не включать эмоции и не "точить зуб" на собственников (на "буржуев"), даже если для этого и существуют основания. А раз он ничем не хуже, его обязательно следует тщательно изучать на предмет целесообразности применения.

         Если же говорить об эксплуатации человека человеком, непосредственно связанной с существованием классов и частной собственности, то и здесь, как было показано выше, могут существовать два варианта подхода. Первый вариант - считать, что эксплуатация человека человеком обязана своим существованием исключительно частной собственности на средства производства. Из такой установки следует, что собственник средств производства всегда является эксплуататором, а наемный работник - всегда эксплуатируемым. Степень односторонней эксплуатации (рис.1а) определится в этом случае нормой прибавочной стоимости [3]. В настоящее время большинство из тех, кто считает существование эксплуатации человека человеком не иллюзией, а одним из реальных свойств экономической системы, придерживается именно такой точки зрения.

       
Пояснение. 

       Один из примеров современного "раскручивания" тезиса об односторонней эксплуатации:

       "Механизм функционирования этой системы (сочетание частной собственности и рыночных методов организации обмена с наемным трудом) описан Марксом в "Капитале". В руках собственников находятся орудия и средства производства - заводские здания, станки, сырье. Но далеко не это главное. Если нет денег, если деньги не превращены в капитал, то есть не инвестированы в экономику, все это превращается в бессмысленную груду предметов. Именно обладая капиталом, предприниматель может не только приобрести новое оборудование, новое сырье, новые технологии. Главное, он может заставить работника трудиться на себя. В обмен на заработную плату трудящийся предоставляет капиталисту власть над собой. Разумеется - только в пределах рабочего времени. Он "продает" свою способность к труду. Это и есть эксплуатация".[7]

         Второй вариант подхода к эксплуатации человека человеком заключается в предположении (или утверждении), что эксплуататором может быть не только собственник средств производства, но и наемный работник. Такой вариант в политэкономии не рассматривается. Причиной такого невнимания может быть то, что собственник средств производства очень уж очевидно (в некоторых случаях даже слишком очевидно) выглядит эксплуататором. Эта очевидность и может сбивать с толку экономистов, вынуждая одних совершать героические усилия по теоретическому и практическому устранению эксплуатации человека человеком, приведенной к "одностороннему" виду, а других - строить варианты экономических взаимоотношений, в которой такой категории, как эксплуатация человека человеком, вовсе не существует.

         Действия, основанные на отрицании существования эксплуатации человека человеком, выглядят нонсенсом. Ведь понятие "эксплуатация" определяется на основе понятий "использование" и "извлечение выгоды" (см. определение 1). Извлечение выгоды (и, соответственно, эксплуатация) в экономических взаимоотношениях субъектов присутствует всегда и повсеместно. Кроме того, в системе с разделением труда нельзя исключить из экономического процесса использование (и, соответственно, эксплуатацию) субъектами друг друга. Следовательно, как ни крути, а  эксплуатация в свете существующих определений существует. Поэтому не будем отвлекаться на то, что не вяжется с наукой, построенной на определениях и доказательствах, а обсудим действия тех, кто пытается устранить эксплуатацию человека человеком, приводя ее к "одностороннему" виду (см. рис.1а).

         Понятно, что основания для того, чтобы считать наемного работника всегда эксплуатируемым, а собственника средств производства - всегда эксплуататором, не только были (в XIX веке только такие основания в основном и присутствовали), но и существуют по сей день. Они существуют точно так же, как, к примеру, существуют основания утверждать, что только Земля притягивает к себе физические тела. Ведь все мы наблюдаем, как тела падают на Землю. Тогда почему бы на основе такого наблюдения не предположить, что существует только одностороннее, земное притяжение? Ясно, что никто и ничто не может помешать такому представлению. Да вот только на таком предположении не удается построить картину мира, в которой причина не перепуталась бы со следствием. Поэтому и существует на основе более внимательных наблюдений за взаимодействием тел не "закон притяжения Земли", а закон всемирного тяготения, который лучше себя оправдывает при построении целостной картины мира, позволяя людям делать меньшее количество ошибок во взаимоотношениях с Природой. Согласно закону всемирного тяготения, каким бы малым относительно Земли не выглядел рассматриваемый объект, он будет не только притягиваться к Земле, но будет и сам притягивать к себе Землю.

         Ситуация с тяготением аналогична тем проблемам, которые возникли с определением "эксплуатации человека человеком". Никто и ничто не может помешать думать, что эксплуататором всегда является собственник средств производства. Да вот только при таком подходе возникают парадоксы и, соответственно, отсутствует возможность получения целостной картины экономических взаимоотношений. Кроме того, при таком подходе отсутствует возможность построить такую политэкономическую картину, которая согласовывалась бы с физической. При использовании "односторонней" модели эксплуатации человека человеком (например, в марксизме), равно, как и при использовании модели экономического обустройства, в которой о такой эксплуатации совсем умалчивается (например, в экономиксе, построенном на идеях А.Маршалла), сплошь и рядом существуют разрывы в логике, заполненные белыми пятнами. В то же время, если представить, что эксплуатация человека человеком существует (вопреки утверждениям "одноминутных менеджеров" и поддерживающих их экономистов), и что модель односторонней эксплуатации, приведенная на рис.1а, является всего лишь частным случаем более общей модели эксплуатации, изображенной на рис.1б, тогда большинство (если не все) разрывов в политэкономической логике ликвидируется.

         Частная модель эксплуатации (рис.1а) хорошо подходит для описания взаимодействия человека и природы или для описания взаимодействия рабовладельца и раба, но на ее основе недопустимо описывать взаимодействие работников в условиях разделения труда. Возможно, если бы задача по ликвидации эксплуатации человека человеком решалась Марксом в общем виде (рис.1б), то ее решение было бы иным. Соответственно, изменился бы состав средств, использованных для повышения эффективности общественного производства и устранения существующих в нем противоречий.

         Что было, то было, историю не перепишешь. Цель сейчас в другом: учесть результаты всех проведенных экономических экспериментов и избежать роста эксплуатации человека человеком в худшем смысле этого понятия, избежать роста такой эксплуатации, которая снижает эффективность производства, способствует возникновению экономических кризисов и приводит к росту социальной напряженности. На достижение такой цели и направим усилия.

         В главе 1 производится определение эксплуатации человека человеком путем последовательного рассмотрения различных параметров производственного взаимодействия. Весь излагаемый материал взаимосвязан, поэтому нет никакого смысла начинать его чтение с середины или с конца. Не стоит также торопиться с выводами, если вдруг покажется, что автор в чем-то ошибся. "Парадоксов" в данной теме достаточно. Все спорные моменты в конце концов объясняются, а логические выкладки приводят к построению конкретной работоспособной системы, выполняющей предписанные ей функции. Поэтому - потому что существует действующий механизм - приведенные выкладки безошибочны ровно настолько же, насколько можно считать безошибочным пояснение принципа действия двигателя внутреннего сгорания или другого существующего и действующего механизма. Можно даже ошибиться в описании работоспособного механизма, но от этого работать он не перестанет.

         В главе 2 на основе полученных результатов производится построение модели экономической системы (действующего механизма). Модель выполнена таким образом, чтобы ее можно было всесторонне исследовать, а также использовать при построении схем реального экономического взаимодействия.

         По мере необходимости в тексте даются пояснения. Некоторые из них отмечены как важные. Пропускать пояснения не стоит, т.к. понимание дальнейшего текста в этом случае может быть затруднено.